Рано утром 28 мая бельгийская армия капитулировала. Лорду Горту сообщили об этом лишь за час до события, но крах был предопределен еще за три дня до этого.

Весь день 28 мая возможность спасения английской армии висела на волоске. На фронте от Комина до Ипра и до моря, развернувшись на восток и пытаясь прикрыть бельгийскую брешь, превосходно сражался генерал Брук со своим 2-м корпусом. В течение двух предыдущих дней 5-я дивизия удерживала Комин, однако с отходом бельгийцев на север, где они впоследствии капитулировали, брешь стала слишком велика, чтобы ее можно было прикрыть. Теперь задачей дивизии стала защита фланга английских экспедиционных сил. Сначала подошла 50-я дивизия, чтобы удлинить фронт, затем только что снятые с позициий к востоку от Лилля 3-я и 4-я дивизии спешно подошли на автомашинах, чтобы обеспечить сохранение жизненно важного коридора, ведущего к Дюнкерку. Проникновение немецкого клина между английскими и бельгийскими войсками нельзя было предотвратить, но его гибельные последствия — внутренний прорыв через Изер, который вывел бы противника на побережье за линию нашей обороны, — были заранее взвешены, и враг был повсеместно остановлен.

Немцы понесли очень тяжелые потери. Английской артиллерии был дан приказ расстрелять по врагу весь ее боезапас, и ужасный огонь во многом способствовал подавлению противника. А всего лишь в четырех милях позади огневого фронта Брука непрестанно двигались массы транспортных средств и войск, которые вливались на плацдарм у Дюнкерка, где, умело импровизируя, их включали в оборону. Более того, в пределах самого дюнкеркского плацдарма главная дорога с востока на запад была одно время полностью забита средствами передвижения, и односторонний путь по ней был расчищен лишь бульдозерами, которые сбросили машины в канавы по обеим сторонам дороги.

Днем 28 мая Горт дал приказ об общем отступлении на плацдарм, который теперь проходил по линии Гравлин, Берг, Фюрне, Ньёпор. На этом фронте английские дивизии стояли справа налево от Берга к морю у Ньёпора в следующем порядке: 46, 42, 1, 50, 3 и 4-я. Основная часть английских экспедиционных сил к 29 мая находилась внутри плацдарма, и к этому времени операции военно-морского флота по эвакуации начали развертываться в полную силу. 30 мая штаб Горта сообщил, что все английские дивизии или остатки таковых сил втянулись внутрь плацдарма.

Более половины французской 1-й армии прорвалось в Дюнкерк, где подавляющее большинство людей было успешно погружено на суда. Но путь отступления, по крайней мере пяти дивизий, был перерезан немецкими клещами к западу от Лилля. 28 мая они попытались прорваться на запад, но безуспешно: противник теснил их со всех сторон. На протяжении всех трех последующих дней французы в Лилле сражались на постепенно сокращающемся фронте против врага, увеличивающего нажим, пока, наконец, вечером 31 мая, не имея ни продовольствия, ни боеприпасов, они не были вынуждены сдаться. Таким образом, немцы захватили около 50 тысяч человек. Эти французы под руководством храброго генерала Молинье в течение четырех дней сдерживали натиск не менее семи немецких дивизий, которые в ином случае могли бы присоединиться к немцам, наступавшим на дюнкеркский плацдарм. Это был прекрасный вклад в дело спасения их более счастливых товарищей и английских экспедиционных сил.

Нет никакого сомнения в том, что, продолжая со всей лояльностью упорно выполнять вейгановский план отступления на Сомму, мы только увеличивали бы грозившую нам уже очень серьезную опасность. Но решение Горта, к которому мы незамедлительно присоединились, отказаться от плана Вейгана и идти к морю было выполнено им и его штабом с мастерским умением и всегда будет считаться одним из блестящих эпизодов в военной истории Англии.

Глава пятая

Дюнкеркское избавление

(26 мая — 4 июня)

С момента образования правительства я, за отдельными исключениями, не видел многих моих коллег вне военного кабинета и счел целесообразным созвать в моем кабинете в палате общин заседание всех министров, не входивших в состав военного кабинета. Нас собралось, пожалуй, человек 25. Я охарактеризовал ход событий и ясно показал им, каково наше положение и все, что поставлено на карту. Затем я совершенно непреднамеренно и не придавая особого значения этим словам заметил:

«Конечно, мы будем продолжать сражаться, независимо от того, что произойдет в Дюнкерке».

Мое заявление вызвало бурную реакцию, которая, учитывая состав присутствовавших на заседании — 25 опытных политических и парламентских деятелей, представлявших до войны различные точки зрения, будь они правильные или неправильные, — поразила меня. Многие из них, вскочив со своих мест, подбежали ко мне с возгласами похвалы по моему адресу. Нет никакого сомнения, что, если бы я в этот момент проявил колебания в руководстве страной, меня вышвырнули бы из правительства. Я был уверен, что каждый министр готов скорее быть убитым и потерять всю свою семью и имущество, чем сдаться. В этом отношении они представляли палату общин и почти весь народ. В предстоявшие дни и месяцы на мою долю выпало выражать в соответствующих случаях их настроения. Я был в состоянии это делать потому, что таковы же были и мои настроения. Весь наш остров был охвачен грандиозным порывом.

Об эвакуации английской и французской армий из Дюнкерка написаны обстоятельные и превосходные отчеты. Начиная с 20 мая под контролем адмирала Рамсея, командовавшего в Дувре, происходило сосредоточение кораблей и мелких судов. Вечером 26 мая (в 6 часов 57 минут) по сигналу военно-морского министерства началась операция «Динамо», и в ту же ночь в Англию были доставлены первые войска. После потери Булони и Кале в наших руках находилась только часть порта Дюнкерка и открытого побережья вблизи бельгийской границы. В то время предполагали, что мы сможем спасти за два дня максимум 45 тысяч человек.

Рано утром следующего дня, 27 мая, были приняты чрезвычайные меры, чтобы найти дополнительное количество мелких судов «для специальных заданий». Под этим подразумевалась ни более ни менее как полная эвакуация английской экспедиционной армии. Было ясно, что для действий у побережья потребуется большое количество таких судов в дополнение к более крупным кораблям, которые могли грузиться в Дюнкеркской гавани. По предложению X. С. Риггса из министерства судоходства различные лодочные пристани от Теддингтона до Брайтлингси были обследованы офицерами военно-морского министерства; это дало свыше 40 находившихся в годном состоянии моторных лодок и баркасов, которые на следующий день были собраны в Ширнессе. В то же время были мобилизованы спасательные лодки с океанских пассажирских пароходов в лондонских доках, буксиры с Темзы, яхты, рыболовные суда, лихтеры, баржи и пассажирские катера — словом, все, что могло быть использовано вдоль побережья. К ночи 27 мая великое множество мелких судов вышло в море, сначала в наши порты в проливе, а затем к побережью Дюнкерка и к нашей любимой армии.

Военно-морское министерство не колеблясь предоставило полную свободу стихийному движению, охватившему моряков, проживавших на нашем южном и юго-восточном побережье. Каждый владелец судна любого типа, парового или парусного, выходил в море и направлялся в Дюнкерк; приготовлениям, к счастью, начатым неделей ранее, сейчас помогала блестящая импровизация добровольцев, достигавшая замечательного размаха. 29 мая прибыло мало судов, но они были предвестниками примерно 400 мелких судов, которым с 31 мая было суждено сыграть исключительно важную роль в перевозке почти 100 тысяч человек от побережья до кораблей, стоявших на якоре. В общей сложности в спасении армии под непрерывной неприятельской воздушной бомбардировкой участвовало около 860 судов, из которых почти 700 были английские, а остальные принадлежали союзникам.